Никаких женских голосов.

В конце концов, выбившийся из сил Уоллес остановился. Он пробежал не меньше полумили вдоль реки. Жадно хватая воздух, взмокший и отчаявшийся, в какой-то момент он хотел даже прыгнуть в реку, но какой в этом был смысл, подумал он.

Течение могло унести Катрину и Джульетт уже на милю.

Утратив надежду, Уоллес устало добрел до развалин каменного мостика, стоявшего тут веков пять назад, и сел на груду камней. Он уставился в речной поток пустым, потерявшим цели взглядом.

Он себя корил и злился.

Не смог защитить. Не успел.

— Сдался что ли? — издали спросил его Галлагер.

Тот брел к Уоллесу неспешно, сам измотанный и побитый не меньше Уоллеса. Все погони закончились. Торопиться уже было некуда. Через плечи его были перекинуты три ствола: винтовка Уоллеса, винтовка Ярво, и его собственная.

— Я не знаю, в кого из них попала пуля, — повозив рукой в блестящих от пота волосах, сокрушенно произнес Уоллес и оглянулся в сторону того места, где Катрина и Джульетт упали в реку. Отсюда его уже не было видно. Там лишь небо наливалось теплыми красками разгорающейся зари. — Я не знаю даже, что произошло. Может быть, задело Джульетт, и она упала, а Катрина прыгнула за ней. Может быть, наёмница закрыла девчонку собой. Но вдруг пуля прошла навылет и угодила в Джульетт?

— Ты что, переживаешь за нее?

— Конечно!

— Я думал, тебе всё равно.

— Я тоже. Но уже нет. Я понял, что нельзя спасти какое-то там далекое и непонятное человечество, если не можешь спасти тех, кто рядом, кто вверен под твою ответственность самой судьбой.

Галлагер покачал головой:

— Мудро.

— А как там наши? Смит, Джером?

Тяжело вздохнув, Галлагер скорбно опустил голову.

— У девчонки есть теперь только мы, — скупо сообщил он.

Уоллес всё понял. Они помолчали недолго, с грустью слушая шум воды и треск кустарников, качающихся на ветру.

— Только уже поздно, — вздохнул Уоллес.

— Почему поздно?

— У нас не получилось. У меня не получилось, — угрюмо прибавил Уоллес.

Галлгер хмыкнул, похлопал себя по карманам, с удивлением нашел бриаровую курительную трубку и сунул в зубы. Теперь он стал искать спички, опершись ногой о каменные развалины моста.

— Гляди-ка, я думал, они потерялись! — потряс коробком Галлагер, запалил курительную трубку и оглядел горизонт незаплывшим зеленым глазом. — Понимаешь, Уоллес, хоть я и не из здешних мест, но знаю, что здесь русло реки довольно узкое. Поток идет под уклон в направлении Ирландского моря, постепенно расширяясь и теряя скорость. Вон там, за Лисджилом река течет, заворачивая крутые повороты. Иногда петли. А уж возле Сандсайда начинаются широченные песчаные отмели. Такие, что можно ходить, не замочив ноги. Потому он так и называется, от слова песок.

— Туда ещё миль десять.

— Я это к чему: ты рано руки опускаешь, Уоллес. Ничего не поздно. Меньше думай, больше делай. На одном из поворотов на отмели их точно выбросит. Там и поищем, — уверенно кивнул Галлагер и передал Уоллесу его винтовку. — Держи.

— Ты думаешь, мы их там найдем?

Галлагер хитро посмеялся, выдыхая табачный дым в прохладный утренний воздух, и зашагал к коням.

— Черта с два, Уоллес! Но проверить мы обязаны.

— Погоди, я не понимаю.

Галлагер объяснил:

— Я просто не верю, что Катрина Вэллкат не смогла бы справиться с таким потоком. Да, вода быстрая, но это тебе не горная река. Она просто решила обвести нас вокруг пальца, чтобы оторваться. Отделаться от нас. Притаилась где-то в реке с девчонкой и давно уже перебралась на тот берег.

Уоллес обдумал слова друга, и лицо его разгладила слабая надежда. Приободрившись, он нагнал Галлагера.

— Ты думаешь?

— Уверен. Это наёмница. Хитрая чертовка. И она что-то задумала. Может быть, Джульетт Фэннинг и не угрожает опасность рядом с Катриной, но вот насчет безопасности сэра Марлоу, с которым они собрались плыть в экспедицию, я не уверен. У меня недобрые предчувствия. Мы должны найти Катрину и Джульетт до того, как они доберутся до порта Уайтхейвена.

Галлагер остановился и оглядел розовеющий в лучах зари северный горизонт:

— А искать придется тщательно. Там раскидывается озерный край. И кто его знает, что на уме у дочери Мучителя Паннонского.

Конец